Байки про шахматного "злодея" (Евгений Гик)
Справка
Корчной давал сеанс одновременной игры в шахматном клубе города Сараево.
— Не согласитесь ли вы на ничью с директором нашего клуба? — спросили его организаторы. — Он будет счастлив.
Однако Корчной был непреклонен:
— Я могу выдать товарищу директору справку, что он играет в силу гроссмейстера, но на ничью без игры никогда не соглашусь!
Сеанс закончился со счетом 20:0 в пользу Корчного.
Отказать!
Корчной всегда был независимой личностью, и, может быть, поэтому у него никогда не было постоянного тренера. Но и он не был ничьим тренером. В 1961 году перед матчем-реваншем Таль — Ботвинник оба гроссмейстера через своих секундантов выразили желание поработать с ним. Но Корчной категорически отказал обоим:
— Не потому, что я думал, будто мне нечему поучиться у Ботвинника и Таля. Просто я полагал, что если сам собираюсь бороться за корону, то мне не следует идти к ним на работу.
Позже молодые гроссмейстеры уже так не рассуждали. Например, Белявский, когда еще входил в шахматную элиту, готов был помогать и Карпову, и Каспарову — кто позовет. Крамник секундировал Каспарову в одном из матчей на первенство мира, хотя уже сам мечтал сыграть такой матч.
Буйная фантазия
Когда Эдуард Гуфельд стал гроссмейстером, он похвастался перед Корчным:
— Виктор, можете меня поздравить, теперь мы с вами коллеги!
— Дамянович вам коллега, — отрезал Корчной, имея в виду одного не очень сильного югославского гроссмейстера.
Однако спустя пару месяцев в Амстердаме состоялся международный турнир, в котором Корчной, как сообщил Гуфельд, проиграл единственную партию, и — надо же! — именно Дамяновичу. Тогда Гуфельд, опять же по его словам, поспешил на почту и послал Корчному телеграмму, в которой было всего три слова: "Дамянович вам коллега!" С Гуфельда взяли 3 руб. 90 коп., и квитанцию как доказательство он хранит до сих пор.
Эффектная история, которую Гуфельд три десятилетия охотно рассказывал своим коллегам (и не только Дамяновичу). Но вот один дотошный читатель из города Владимира, С. Пелевин, прислал в редакцию "64" результаты своей "криминалистической экспертизы". Оказывается, в том давнем амстердамском турнире не участвовали ни Корчной, ни Дамянович! Виктор Львович трижды играл в Амстердаме и сдался всего один раз, но вовсе не Дамяновичу, а Олафссону. И наконец, с югославом Корчной встречался только два раза, в 1969 году: в Сараево победил, а партия в Пальма-де-Майорке закончилась вничью. "За что же Гуфельд уплатил 3 р. 90 коп.?" — спрашивает Пелевин.
Впрочем, даже если этой истории с коллегой Дамяновичем в действительности и не происходило, она столь забавна, что, как говорится, ее следовало придумать. Что Эдуард Гуфельд, наделенный буйной фантазией, благополучно и сделал!
Армянский коньяк
В 1960 году, победив на Олимпиаде в Лейпциге, советская команда бурно праздновала победу. Ботвинник, который был в те времена главной шахматной фигурой, подошел к Корчному и сказал:
— Виктор, давайте с вами выпьем. Это хороший коньяк, и хорошо выдержанный. Это старый армянский коньяк. Как ваша жена. (Жена Корчного была армянкой).
Корчной взглянул на бутылку, на пустую рюмку Ботвинника (Ботвинник никогда не пил) и мгновенно отреагировал:
— Да, это старый армянский коньяк. Как ваша жена. (Жена Ботвинника тоже была армянкой).
Шахматный король побледнел как полотно и отошел в сторону. Патриарх не мог снести такого ответа и через некоторых людей дал понять, что Корчной должен прийти и извиниться. Корчной же полагал, что человеку, который так смело шутит, следует адекватно воспринимать и чужие шутки. Но все-таки он был намного моложе Ботвинника и в шахматной иерархии далеко отставал от него, и он охотно извинился. Армянский инцидент был исчерпан.
Нравы Дикого Запада
На финише межзонального турнира, проходившего за рубежом, ленинградские поклонники Корчного очень переживали за своего кумира.
— Не "сплавят" ли его конкуренту очко в последнем туре? — с опаской спросил мастер Александр Геллер у Семена Фурмана.
— Что вы! — успокоил его опытный гроссмейстер. — Это у нас на родине, где человек человеку — друг, товарищ и брат, "сплавили" бы за милую душу. А там, на Западе, человек человеку — степной волк. Сражение будет идти до последней капли крови.
Фурман оказался совершенно прав: конкурент ленинградца получил чувствительное поражение и был остановлен. И Корчной, тогда еще советский шахматист, благополучно вышел в турнир претендентов.
Взаимная любовь
Хотя в 70-е годы у Корчного с Петросяном сильно испортились отношения, перед важным претендентским матчем Петросян — Фишер в Спорткомитете СССР решили, что Корчной должен помогать своему соотечественнику. По этому поводу их специально вызвали к тогдашнему председателю Спорткомитета Павлову.
— Товарищ Павлов, — со свойственной ему прямотой сказал Корчной, — когда я вижу, какие отвратительные, мерзкие ходы делает Петросян, я не желаю быть его секундантом.
В итоге Корчного освободили от этой обязанности. Счастлив был и Петросян, меньше всего ему хотелось иметь такого секунданта, который не понимает его тонких и глубоких ходов.
Ленч
У Петросяна не складывались отношения с Корчным. Но однажды он вдруг пригласил его к себе на ленч. Виктор Львович был весьма удивлен, но не отказался. Как человек особо подозрительный, он ожидал какого-нибудь подвоха: может быть, Петросян хочет его отравить? Стол ломился от яств, к тому же Корчной умирал с голоду. Но он не бросился на угощения, следил за Петросяном и брал еду только из тех тарелок, что и хозяин дома...
Чаепитие в Тбилиси
Эта история, как вы сейчас убедитесь, должна располагаться сразу вслед за предыдущей...
В 70-е годы в Тбилиси проводилось командное первенство СССР. Корчной возглавлял сборную "Труда", а мастер Чудиновских был назначен запасным. Лидер попросил его принести стакан чаю. Запасной отправился в буфет и застал там Петросяна с группой своих болельщиков. Буфетчик узнал вошедшего и что-то сказал Петросяну по-грузински (экс-чемпион свободно владел этим языком). Они обменялись несколькими фразами, мастеру налили чай, и под гогот присутствующих он удалился.
А в коридоре Чудиновских встретил девушек из своей команды, известных шахматисток Алехину и Саунину. Их тоже одолела жажда, и они выпили чай, предназначенный Корчному. А запасной вернулся в буфет (Петросян уже покинул его) и наконец принес Виктору Львовичу чай, которого он уже заждался.
У Корчного в тот день не возникло никаких проблем, а вот Саунина и Алехина безропотно проиграли свои партии, ведь им было не до шахмат — у обеих схватило животы со всеми вытекающими отсюда последствиями...
Советская оперативность
Отправившись на турнир в Голландию, Корчной стал невозвращенцем, но вскоре перебрался в Швейцарию, где и получил вид на жительство. Спустя некоторое время на его квартире в городе Волен поставили телефон. Не успел он включить его в сеть, как тут же раздался первый звонок. Звонили из советского посольства, чтобы сообщить гроссмейстеру, бывшему чемпиону СССР, что он лишен советского гражданства. Загадочный звонок! До последнего Корчной не мог понять, откуда "наши" узнали его номер, ведь телефон еще не успели зарегистрировать, его не было ни в одном справочнике...
Божеское веление
— Почему вы не стали чемпионом мира в Багио? — однажды автор задал Корчному вопрос, который его давно интересовал. — Ведь на финише матча, выиграв у Карпова три партии подряд, вы сравняли счет, а в психологическом отношении получили заметный перевес.
— Да, шанс у меня был, но... Тут я должен привести один давний разговор с Михаилом Талем. После окончания битвы в Багио моя супруга Петра воздевала руки к небу и спрашивала, почему бог не послал мне победу в этом матче. Это происходило в 1978-м, а ответ я получил лишь в 1990-м. Во время Олимпиады в Югославии Таль однажды зашел в ресторан, а я, находясь среди своих болельщиков, стал бросать ему упреки в поведении "советских" в моих матчах с Карповым. Таль слабо отбивался, а потом вдруг произнес такую фразу: "Там, в Багио, мы все боялись за вас — если бы вы выиграли матч, вас бы уничтожили физически. Для этого все было подготовлено".
— Как это понимать?
— Известно, что Кампоманес с 1978 года активно участвовал в операциях КГБ. Поэтому я не исключаю, что люди из органов договорились с филиппинцем, и все было тщательно продумано... Так что теперь ясно, почему я не выиграл у Карпова в Багио. Видно, богу хотелось, чтобы я еще поиграл в шахматы.
Герой капиталистического труда
На рубеже 70—80-х результаты Спасского заметно снизились, а Корчной, который на шесть лет старше его, наоборот, достиг своей вершины: в 1978-м в Багио он едва не взошел на шахматный престол.
— Почему, опережая Корчного многие годы, вы затем безнадежно отстали от него? — часто спрашивают у Спасского.
— Ничего удивительного, — отвечает тот, — Корчной — необыкновенный труженик! Когда он жил в СССР, я называл его Героем Социалистического Труда, а когда он перебрался на Запад, то присвоил ему звание Героя капиталистического труда.
Пролетарии всех стран
Корчному не понравились воспоминания о нем одного бывшего ленинградского коллеги, опубликованные в санкт-петербургском шахматном журнале, и он прислал из Швейцарии свое мнение:
"Временами текст отдает советским стилем, например: "Корчной ушел за дешевым подсолнечным маслом", — я даже чуть не прослезился от такой красивой выдумки. Невольно вспоминаются фразы из отчетов 6 матче в Багио двадцатилетней давности: "На Карпове синий костюм, подаренный ему в Барселоне". Цитирую по памяти, возможно, было: "Трудящимися Барселоны" — это еще шибче. Вот ведь как: бедного рабочего парня любят во всем мире. Пролетарии всех стран отдают ему последнее..."
Конечно, прежде чем опубликовать этот эпизод, можно было бы уточнить факты, спросить у Карпова, носит ли он до сих пор этот синий костюм и как он ему достался. Но, увы, чемпион мира, как всегда, в отъезде...
Разговор с богом
Корчной рассказал автору историю про последнюю турнирную встречу Михаила Таля. Это было в Барселоне в 1992 году. В начале турнира Таль выиграл блестящую партию у Лотье. Но надолго его не хватило, и он стал белыми предлагать ничьи, а черными безропотно проигрывал. И вот в предпоследнем туре он уже сдал свою партию, а Корчной еще сражался с Акопяном, у которого был перевес в окончании. В это время Таль подошел к Акопяну и предложил ничью в последнем туре. Акопян сначала согласился. Но он не сумел одолеть Корчного и, поскольку боролся за первое место, на следующее утро извинился перед Талем и отказался от ничьей. Шахматный король сидел мрачный, усталый.
— Ну что вы так печальны, — пытался вдохнуть в него жизнь Корчной, — ну Акопян, ухудшенный Петросян...
Таль ничего не ответил. И была дикая напряженная партия, которую Таль в конце концов выиграл. А через три недели он умер...
Один человек, которому Корчной поведал эту историю, воскликнул, показав на небо: "Наверное, там было известно, что это последняя партия Таля и он должен был в ней победить!" Корчной рассказывал эту историю еще и еще, и всякий раз следовало: "Видно, там, наверху, было известно..." Но вот кто-то, кому Корчной в очередной раз рассказал о последней партии Таля, задумался и сказал: "А ведь для того, чтобы эта партия состоялась, вы должны были сделать ничью с Акопяном! Так кто же истинный бог?!"
Так, единственный раз в жизни, Корчной почувствовал себя богом или полубогом, что, впрочем, значения не имеет.
Одноногий диссидент
Из многих гроссмейстеров, покинувших в разное время страну, самые яркие фигуры — Борис Спасский и Виктор Корчной. Однако их отношения между собой складывались за границей не просто. Спасский был видным антисоветчиком, открыто высказывался против системы, однако эмигрировал легальным путем, женившись на гражданке Франции. Еще несколько лет после отъезда он защищал цвета СССР. Вот почему Корчной язвительно называл его "одноногим диссидентом".
Корчной, наоборот, реже говорил о политике, а невозвращенцем стал, скорее, по профессиональным мотивам — не пожелал больше, чтобы его участие в турнирах зависело от настроения партийных работников и спортивных чиновников. Спасский тоже язвительно отзывался о своем коллеге: "Партийная организация советских шахматистов понесла тяжелую утрату: ее ряды покинул член КПСС с одна тысяча девятьсот такого-то года Виктор Львович Корчной..." Впрочем, когда советских гроссмейстеров заставляли подписать письмо против "изменника Родины" Корчного, одним из четверых отказавшихся это сделать был Спасский...
Е. Гик "Шахматные байки"
Комментарии
Отправить комментарий